ВЕТХОЗАВЕТНАЯ ТРОИЦА

Иконография Ветхозаветной Троицы, в основе которой – история о явлении трех юношей-странников праотцу Аврааму с известием о рождении им сына (Быт., 18, 1 -16), пришла на восточнославянские земли из искусства Византии. Широкое распространение иконографическая тема «Ветхозаветная Троица« имела и в иконописи Беларуси

икона Троицы

Ветхозаветная Троица. Пинское Полесье, середина XVII века
Из Покровской церкви г. Иваново (Янов Полесский)

,

но ранние памятники, такие, как известный по описанию 1485 г. “образ Троицы на золоте” из иконостаса Троицкой церкви одноименного слуцкого монастыря, к сожалению, утрачены. Сохранившиеся белорусские иконы Ветхозаветной Троицы XVII – XVIII вв. демонстрируют устойчивую приверженность тому типу композиции, в которой доминирует центральный ангел, в отличие от русских икон, чаще всего следовавших решению Андрея Рублева, где подчиненные композиционному равенству ангелы символизировали три единосущные ипостаси Бога. Не было характерным для белорусской иконописи и подробное изображение приготовления трапезы, заклания жертвенного тельца. Белорусские иконы Троицы в XVII веке были подчеркнуто символичными, лишенными второстепенных подробностей — Авраам и Саара показаны на них как изолированные от основной сцены маленькие фигурки, своего рода донаторы. В изображении трех ангелов белорусская иконопись сохранила тот же древний извод, который был известен и в московской иконописи еще в XIV в. Например, «Троица» Успенского собора Московского Кремля (середина XIV в., запись 17000 г.) имеет иконографию, которая удивительно близка  к иконографии, воспроизведенной на рассматриваемом полесском образе XVII века. Его композиция построена на основе равновесного треугольника, в вершине которого фигура центрального ангела. Развивая эту композиционную схему и используя переосмысленные ренессансные и барочные формально-пластические средства, белорусский мастер XVII века имел достаточную степень творческой свободы в создании самобытного и глубокого произведения. В его композиции фигура центрального ангела определенно отождествляется со Христом Вседержителем, решается как образ предвечного Христа, предрекающего свою жертву и Воскрешение, благословляющего эту жертву (трапезу) и благословляющего молящихся перед иконой. Высоко вверх возносятся его распростертые серебряные крылья, почти сливающиеся с серебряном фоном. Юный умиленный лик этого ангела с крестчатым нимбом восходит к иконографии Спаса Эммануила, а все пластическое построение его фигуры воспроизводит характерную для белорусской иконописи XVII века иконографию Спаса Пантократора. Фигуры двух боковых ангелов — широкоплечих, выражающих всю полноту народных поэтических представлений об ангельской красоте, осмыслены как небесное воинство, исполняющее волю Господа, представляющее его миру в образе человеческого воплощения, подобно, как на иконе «Собор архангела Михаила» сонм небесных сил представляет миру Спаса Эммануила. Образ, по сведениям местных жителей, был перенесен в ивановскую Покровскую церковь из закрытого храма села Достóева – имения белорусского шляхетского рода Достоевских – предков великого русского писателя.

Юрий Пискун

Из книги «На перекрестке европейских дорог: белорусские иконы»

 

Вы можете оставить комментарий, или Трекбэк с вашего сайта.

Оставить комментарий